Порыв ветра - Страница 23

В качестве «нового» платья получила старое застиранное платье какой-то жрицы. А «бельём» оказались панталоны из грубой ткани с завязками на поясе и на бёдрах. Ужас, конечно, но я здесь и этого ещё не имела. К тому же они позволяли хоть как-то решить мои женские проблемы.

На этом доброта кастелянши закончилась. Самолично набрав пару вёдер с чистой водой, бросила туда «чистые» тряпки и погнала меня в храм. Уже у входа нехорошо улыбнулась.

— Даже и не думай до утра выйти из храма. И если настоятельница обнаружит хотя бы ... — она оборвала себя — Ну ты сама знаешь.

Естественно, упираться с уборкой я не стала. Наверное, с час просто сидела, привалившись к стене и пытаясь прийти в себя. Умывалась холодной водой из ведра и снова сидела. Почувствовав себя немного лучше, прошлась по залу, стирая подозрительные пятна и разводы. Их, кстати, оказалось не так уж и много. Конечно, на белых плитах они выделялись, но не настолько, чтобы устраивать скандал и обвинять во всех смертных греха. Скорее у настоятельницы было плохое настроение, и она искала повод придраться. А может она и в самом деле привыкла к идеальной чистоте. Да и чёрт с ней.

Закончив с уборкой, побродила по залу, но у стен было как-то неуютно и в конце концов я устроилась прямо в центре зала. Посидела немного в тишине, но теперь стал беспокоить взгляд статуи. Красивая статуя, необычная. Женщина, в опущенной левой руке держит нечто вроде ножен с мечом. Правая рука чуть протянута вперёд, но выглядело это так, будто она ещё не решила — то ли приласкать, успокоить обратившегося к ней, то ли схватиться за рукоять меча и уничтожить его. Разрез глаз немного непривычный. Линия носа почему-то заканчивается не на переносице, а чуть ли не на сантиметр выше (если мерить по мне). Но это точно не уродство — слишком уж естественно это выглядит. И я вроде где-то когда-то видела это и на Земле, в каком-то музее. Ещё бы вспомнить, в каком. Но выражение лица богини мне не нравилось. Будто сердится на меня. Я пыталась гнать от себя эти навязчивые мысли больного воображения, но лицо богини становилось всё более строгим, будто она ждала от меня чего-то. Не выдержав, я подошла ближе к статуе и чуть поклонилась.

— Ну, извини. Сама знаешь, моей вины нет. Сознательной, во всяком случае — добавила я на всякий случай.

Лицо богини было по-прежнему строгим. Посомневавшись, подошла к основанию статуи, куда почитатели складывали свои дары, обращаясь к богине с просьбами. Наверное, и мне надо бы что-то оставить. Заметив среди кучи всякого барахла небольшой ножик, взяла его и поднесла к руке.

— Прости меня, Гернада, за невольную обиду. Сама знаешь, что у меня ничего нет, кроме собственного тела. Так прими хотя бы кровь мою в качестве искупительной жертвы.

Чиркнула ножичком по руке и поднесла руку к статуе. Ножичек оказался неожиданно острым, рана получилась глубокой и кровь чуть ли струйкой побежала по руке и закапала на камень. И тут только до меня дошёл нелепость того что я делаю — измазала кровью пол и тут же в качестве извинения заливаю кровью статую.

Но случилось что-то странное. То ли камень оказался невероятно пористым, то ли ещё что, но капли крови, падая на статую, почти мгновенно впитывались, не оставляя следа. Как зачарованная я смотрела на это чудо, и только когда меня снова качнуло от слабости, и закружилась голова, опомнилась и зажала рану.

— Прости , Гернада, это всё, что я могу тебе дать.

Подняла голову и решила, что у меня уже совсем едет крыша — статуя улыбалась. Торопливо опустив голову, начала бубнить себе под нос.

— Мне это показалось, мне это показалось. Этого просто не может быть!

И тут перед самым моим носом, чуть звякнув, на пол упал символ богини — восьмиконечная звезда с чередующимися чёрно-белыми лучами. Сердце у меня ухнула даже не в пятки — куда-то гораздо дальше. Дело в том, что на руке статуи по обычаю храма висели на верёвочках символы богини (звёзды). Любой, желающий выразить почтение богине и стать её последователем, мог взять такой символ. Но там были только простые деревянные, покрашенные дешевой краской. А вот тот, что упал передо мной, больше напоминал орден — из желтого металла, покрытого белой и чёрной эмалью. И когда я осторожно взяла его, он был тёплым, как будто его только что держала совсем другая рука. По телу прошла горячая волна, и буквально на глазах рана на руке стала затягиваться.

Можно быть каким угодно атеистом, не верить ни в бога, ни в чёрта, но когда происходит такое... Это что — знак, намёк, случайность? Зачем я богине — маленькая, слабая и беззащитная? Кого защищать и о ком заботиться, если я саму себя защитить не могу? Но и отказываться от медальона в данной ситуации было бы откровенной глупостью и неуважением. Стараясь не впасть в панику, надела медальон на шею и склонилась ещё ниже. Если это не чья-то глупая шутка, то... в словах надо быть очень осторожной.

— Благодарю тебя, Гернада. Не знаю, чем и как смогу служить тебе, но если это будет в моих силах, я сделаю это!

Не разгибаясь, отползла назад, и только на середине зала ощущение присутствия чьей-то невероятной силы исчезло. Осторожно разогнулась и вздрогнула — передо мной снова была просто статуя женщины, смотрящей вдаль.

Успокоиться удалось не сразу — слишком уж невероятным было произошедшее. Если исчезающую кровь можно объяснить необычными свойствами камня, улыбку богини — игрой воображения, то как объяснить медальон? Я сняла его с шеи, внимательно осмотрела. Мягкий черный шнурок для ношения, словно сплетённый из металлических нитей. Сам медальона — восемь лучей, поочерёдно чёрные и белые, но белые более длинные. В середине большой сверкающий красный камень, который должен символизировать кровь. По легендам, которые мне рассказали в первые дни, это символизирует сущность матери-воительницы. Белые — дарует жизнь, чёрные — отнимает. Проливает свою кровь — дарует новую жизнь, проливает чужую — всё равно это делается для сохранения жизни потомков. И никто не вправе осуждать её. Только она сама может знать значение и смысл своих поступков.